– Потому что у тебя ручонки коротки. Госпо­ди, да я в шесть лет был проворнее. – Он тряхнул парнишку еще разок. – Пьяный турист, и тот бы тебя за руку поймал. И вел ты себя слишком на­рочито. – Он заглянул мальчишке в глаза и пока­чал головой. – Карманником тебе не быть, толь­ко на стреме стоять.

– Отлично, Рорк, давай, преподай им урок во­ровства!

Услышав Евины слова, мальчишка перестал вырываться, глаза у него сверкнули.

– Вы что, тот самый Рорк? Который раньше шлялся по этим улицам? Про того Рорка расска­зывают много легенд. Будто он жил в трущобе, а потом заработал целое состояние – крепкими нервами и быстрыми пальцами. У нас все ребята об этом мечтают.

– Нервы у тебя есть, а вот с пальцами плохо­вато.

– Для большинства сойдет. – Мальчишка сразу успокоился и даже улыбнулся. – А если нет, я от любого полицейского удеру.

Рорк наклонился к нему и сказал, понизив го­лос:

– Это моя жена, болван, и она как раз поли­цейский.

– Боже ж мой!

– Вот-вот. – Он вытащил из кармана при­горшню монет. – На твоем месте я бы оставил их себе. Твои дружки разбежались, как крысы. Они тебя бросили и своей доли не заслужили.

– А я и не собирался делиться. – Монеты ис­чезли у мальчишки в кармане. – Приятно было познакомиться, миссис. – Он обернулся к Еве, кивнул ей с удивительным для него достоин­ством, после чего растворился в темноте.

– Сколько ты ему дал? – спросила Ева.

– Достаточно, чтобы улучшить ему настро­ение И не задеть гордость. – Он обнял ее за та­лию, и они продолжили прогулку.

– Он кого-то тебе напомнил?

– Вовсе нет, – ответил Рорк, усмехнув­шись. – Я так глупо никогда не попадался.

– Не понимаю, чем здесь хвастаться. Кроме того, думаю, пальцы у тебя уже не такие быстрые.

– Ты права. С возрастом мастерство уходит. – Расплывшись в улыбке, он протянул ей полицей­ский значок. – Кажется, это ваш, лейтенант?

Ева выхватила у него значок и презрительно фыркнула:

– Выпендрежник!

– Я не мог допустить, чтобы вы поставили под сомнение мою репутацию. А, вот мы и пришли. – Рорк остановился у паба. – Это и есть «Свинья и Грош». Почти не изменился. Может, стал чуть по­чище.

– Наверное, готовится участвовать в конкурсе на самую аккуратную деревню.

Снаружи заведение выглядело весьма скром­но. Единственным украшением служила огром­ная белая свинья с глазами-щелочками, нарисо­ванная на окне. Цветы у входа не росли, но стек­ло было без потеков грязи, а дорожка выметена.

Рорк открыл дверь, и они оказались в душном шумном зале, где пахло пивом и табаком. Зал был длинный и узкий. Несколько мужчин сидело за деревянной стойкой, остальные, в том числе жен­щины и дети, – на стульях за низенькими столи­ками, уставленными стаканами. В дальнем углу за перегородкой какой-то человек играл на скрипке, другой крутил ручку небольшого ящика, из которого доносилась веселая мелодия.

За стойкой трудились двое – отсчитывали сда­чу, наливали выпивку. Несколько человек обернулись на Рорка и Еву, но разговор не смолкал.

Рорк подошел к стойке. Одного из барменов, того, что постарше, он узнал. Это был тощий че­ловечек, едкий и желчный.

– Будьте добры, «Гиннес» – пинту и стакан.

– Одну минуту.

– И что я буду пить? – поинтересовалась Ева.

– «Гиннес» – национальную гордость ир­ландцев, – ответил Рорк, наблюдая за тем, как ловко его старый знакомец наливает пиво. – Вкус у него специфический. Если тебе не понра­вится, закажем что-нибудь еще.

У Евы от дыма заслезились глаза.

– Они что, не знают, что курение в общественных местах запрещено?

– В Ирландии в пабах разрешено.

Бармен принес им пиво. Ева поднесла стакан ко рту, а Рорк полез в карман за мелочью. Сделав первый глоток, она насупилась, после второго по­качала головой.

– Похоже, это надо не пить, а жевать.

Рорк усмехнулся, бармен заулыбался.

– Янки, да? Это ваш первый «Гиннес»?

– Ага. – Ева вертела в руках стакан и внима­тельно разглядывала густую, как деготь, темно-коричневую жидкость.

– И последний?

Она отпила еще, подержала пиво во рту, потом глотнула.

– Нет. Кажется, мне понравилось.

– Вот и отлично. – Бармен широко улыбнул­ся и отвел руку Рорка с монетами. – Первая пор­ция – за счет заведения.

– Очень мило с твоей стороны, Брайан.

Бармен перевел взгляд с Евы на Рорка.

– Я вас знаю? Вижу что-то знакомое, но вспом­нить не могу.

– Прошло лет пятнадцать, так что память твоя могла и подвести. А я тебя, Брайан Келли, сразу узнал, хоть ты и прибавил и весе.

Рорк усмехнулся, и эта усмешка решила все.

– О, черт подери! Запирайте девок на замок – Рорк явился! – Брайан, радостно ухмыляясь, с такой силой хлопнул Рорка по плечу, что тот по­шатнулся.

– Круто, – заметила Ева, продолжая потяги­вать «Гиннес». – Милые у тебя приятели, Рорк.

– Ты же мой должник, – погрозил пальцем Брайан. – Тех ста фунтов, которые мне причита­лись, я так от тебя и не получил.

Рорк задумчиво потер лоб. После короткой паузы музыка снова заиграла, все возобновили прерванные разговоры.

– Знаешь, если бы я тогда вернулся, мне бы это встало дороже. – Рорк взял свою кружку и от­хлебнул. – Мне казалось, я их тебе выслал.

– Черта с два! Ну, да ладно. Что такое сотня фунтов для друга? – Брайан раскатисто рассме­ялся, схватил Рорка за плечи и, притянув к себе, смачно чмокнул в губы. – Добро пожаловать до­мой, старый ублюдок. Эй, сыграйте-ка для моего старинного дружка «Дикую розу»! – крикнул он музыкантам. – Слыхал я, что деньжат у него столько, что он всех вас запросто угостит.

Музыка заиграла, посетители зааплодировали.

– Я всем поставлю по кружке, Брайан, но толь­ко если ты согласишься побеседовать со мной и моей женой пару минут наедине.

– Так это жена? – взревел бармен и кинулся целовать Еву. – Пресвятая Богородица, спаси нас! Да сколько хотите минут, это заведение те­перь – мое. Майкл, иди-ка сюда, помоги Джон­ни. Я отлучусь.

Он нажал на кнопку под стойкой, и одна из панелей в стенке отъехала в сторону. Они про­шли в крохотную комнатку, где стояли стол и не­сколько стульев. Свет здесь был тусклый, но полы сияли блеском. Сквозь стену музыка была едва слышна.

– И вы вышли за этого негодяя? – Брайан со вздохом опустился на стул, который угрожающе под ним заскрипел.

– Ну, он так умолял меня…

– Какую ты красотку оторвал, парень! Длин­ненькая, и глаза цвета лучшего ирландского.